Elena
Raspopova
ПОЭЗИЯ
Поэтический сайт Елены Распоповой
Raspopova Elena poetry site
ЛИРИКА / Lyric
Поезда
Поезда… Я снова где-то там, И горизонты манят улыбкой Моны Лизы. Загадочно смотрю я за «что-там»,
Ах, въехать бы туда, куда хочу, без визы
Я въеду в город – он только встал, еще в ночной рубашке. Мой поезд чугунно застучит по позвонкам полос.
И все – я там, где мне назначило свиданье счастье; Дорожный ветер пусть играет прядями волос!
И так бы целый век, заслышав слово «поезд»,
Хочу глотать глазами дорожные огни,
Собрать рюкзак ,купить билетик,
Поехать покорять загоризонтные миры.
***
Невеста говорит о женихе…
До боли в горле, до изнеможенья
К груди прижав ладони,
Невеста говорит о женихе.
Протикают часы все циферблаты мира,
Прибьется ворс ковра, протрется подошва,
Но в отражении ее глубоких и больших он так же видит: Прижав к груди ладони, невеста говорит о женихе.
***
Быть как все – такая малость –
Ценою жизни предлагалась
Быть как и все – какая малость!
Нам донкихотам ни к чему
Им проще строить нам преграды
И умирать спокойно в них.
Нам проще то, что не под силу.
Ведь наш удел гореть, сгорать,
А их, как не прискорбно, тлеть и умирать.
***
Отпечаток ладони на оконном стекле
Говорит о том, что еще не тепло,
И поэтому улицы и то, что на них
Можно видеть в запотевшей мгле.
Сколько будет еще каждую ночь
Биться крыльями о стекло мотылек,
И когда, наконец, он пробьет леденящий ожог,
И сольются крылья с огнем!
Сколько будет рука ограждаться преградой,
Сколько стекол еще зазвенит где-то рядом,
Пока ты, как тот мотылек,
Не сорвешь, как сукно, эту преграду.
Но пока отпечаток ладони
Говорит о том,
Что еще не тепло
И поэтому плачет стекло…
***
Город, город, будь другом,
Постой у моего окна,
Ведь я с некоторых пор
Стала очень больна.
Подежурь у моей кровати,
Позови моих друзей,
Если, конечно, есть такие,
И скажи, чтоб пришли скорей.
Чтоб от телефона пухла голова,
Чтоб не забывали, что я еще жива.
***
Убить мой сон выстрелом звонка,
И судорожно искать его причину,
Чтобы в ответ услышать три гудка…
И снова лечь, закрыть глаза на жизнь
И ждать прикосновенья смерти.
Лежать и ждать, чтоб снова три гудка…
***
Меня обманул сентябрь:
Был прогноз на тепло сердец,
А полил холодный дождь,
И оказалось лету – конец.
Я кричала ему: «Постой!
Еще не прошел мой сезон,
Еще сердце не готово к зиме,
Еще хочется тепла во сне!»
Засмеялся разбитый фонарь,
Опрокинулся к пьяной березе.
Его коснулся ее губ пожар,
И остались на осень слезы.
Я люблю тихий сентябрь,
Когда утром ничто не тревожит,
Только музыка-шорох метел,
Только лист улыбку приложит.
Все прекрасно вокруг, хорошо,
А в сердце буря бушует,
Льют дожди и идет гроза –
И сердце и взгляд бунтуют.
Не оправдался твой прогноз,
Равнодушное голубое небо,
Неожиданно начался дождь,
Затрусились деревьев колена.
Меня обманул сентябрь:
Был прогноз на тепло сердец,
Но пришел холодный дождь,
И сказало сердце: «Конец!»…
***
Каштановый град грядет по твою душу,
Он прибивает холод к земле и убивает лета удушье.
Это музыка осенних городов,
Это барабанный бой вперемешку с шумом дождя и ветра. Эту музыку надо слушать с благоговеньем желтой опалой листвы,
Запахом умирающего солнца.
А ты?
Тебе все нипочем и ты идешь под каштановым ливнем. Смелая…
Разве ты не знаешь – каштановый град грядет по твою душу.
Вино из одуванчиков
Сегодня ночью мне приснился светлый сон,
Что на земле начало лета,
И май так в синеву влюблен,
Что хочет всем кричать об этом.
И я приглашена на пир венчанья,
Я за столом сижу, где сладостей весьма,
Но пью вино, напиток для отчаяных,
Из солнечных цветков оно.
Я пью вино из одуванчиков, мне очень горько,
А рядом весело и до безумья ярко.
Всем сладко, очень сладко жить.
А я, хоть вкус и горек,
Но пью из одуванчиков вино.
Мне весело, хотя в глазах темно,
И на глазах слезинок горечь.
Но вот, лица коснулся светлый луч –
И я проснулась,
Но в памяти остался вкус,
Напитка горечь.
Хоть незатейливы они порой,
Они, такие светлые, как солнца море,
Но оказалось, что в стебельке живом
Такое сладкое есть горе.
***
Нет, ты не верь, что умерли все весны,
Нет, ты не верь, что будут холода.
Держи повыше лик, прямее поступь –
Все будет хорошо, как никогда.
Не верь, что умерла твоя сердечная отрада,
И вдовьего чуждаются наряда.
Держи повыше лик, прямее поступь
Все будет хорошо, как никогда.
Держи повыше лик, прямее поступь –
Все будет хорошо, как никогда.
Пусть иногда из глаз польются слезы –
Пускай завидуют, они не смогут так.
***
Счастье мое горькое медом каплет с уст.
Заблудилось в травах, где витает грусть.
Что же ты там делаешь, мое сердце рвешь?
Я тебя заждалась, а ты не идешь!
Заблудилось ты, глупое, среди тьмяных трав
И забыло голос, что зовет тебя.
Выйду на дорогу, буду кликать-ждать:
Хватит, счастье сладкое, среди трав гулять.
(из «Подражание народному»)
***
Вересковое счастье очень красиво и мило.
Вересковое счастье ты себе вскормила.
Кормила любовь ожиданьями,
И вырос красивый цветок.
Сорви его и поставь букетом.
Засохнет – будет красиво,
И будет долгая память,
Как счастье себе вскормила
Любовью из ожиданий.
(из «Подражание народному»)
***
Красивое слово «вереск» мне подарили руки;
Из пригоршней душистых рассыпались чувства.
Чтоб их найти, наверно, ходить надо очень много,
И босыми ногами толкать закаты и росы.
И полы белого платья мокры от воды и слез,
И спутавшиеся волосы тоньше тонких берез.
Твой путь далек и короток, с весны до бабьего лета,
Пока клен не подожжет дороги, обжигая пятки следа.
(из «Подражание народному»)
***
Где ты ходишь, мой маленький миленький, где твоя опускалась нога?
И не холодно ль спать тебе, маленький, где растет одна крапива?
Как иголку, я в стоге космическом не могу отыскать, как звезду
Счастье мое фантастическое.
Но я все-таки верю – найду.
Где ты ходишь, мой маленький миленький, как не зябнет нога на снегу?
И не холодно ль спать тебе, маленький, когда мерзнет слеза на ветру?
(из «Подражание народному»)
***
Простые, без прикрас, в земле, в дорожной пыли
Такие мы порой ценнее жемчугов;
И красивее мы без масок и оваций,
Ценнее мы без рамы золотой.
Так легче дышится, и проще отношенья.
Заумность фраз заменим простотой движенья.
Так просто – снять с себя условность, лечь на землю
И бредить среди трав о голубых морях.
***
Ругань, окрики, смех, ожидание –
Ведут очередную Жанну
Облизываются в предвкушении.
Помост, приговор, отречение.
Шест, много хвороста – много усердия.
А над городом неслышно парят голуби
И в закоулках Кривой улицы, где дома боятся натолкнуться Друг на дружку и разбить соседу лоб,
Уже видели подол апреля.
…А в соседнем доме – первый окрик детский…
Ругань, окрики, смех ожидание –
Ведут очередную Жанну…
(из серии «Средневековое настроение)
***
Когда тебя вели через соседский двор,
И с улицы соседней все шептались,
Ты думала: «не может это быть со мной!»
Когда глядел холодный мертвый глаз,
Когда вокруг ужасный сплетен газ,
Ты думала: « Не может это быть со мной!»
Аутодафе – адской возмездье.
Крик в мрака пустоту, в ответ – царапанье пера.
Тогда ты думала: «Не может это статься!»
Но вот – пьянящий запах воздуха, и голубиный клекот
Не слышно из-за чьих-то сапогов.
А вот и улицы знакомые полотнища,
Но ты не их, тебя не узнает никто.
Ах, все равно уж приговор дочитан,
Ведут куда-то, впереди солома и сушняк
И тут все как во сне, ужасно нарочито…
А что ж ты думала тогда?
(из серии «Средневековое настроение)
***
Винный запах, запах пота и майской прохлады, храп коней, гвозди звезд, человеческий голос
Это было когда-то, в незапамятном веке, когда дамы играли на лютнях, мир был не круглым, а плоским.
Хрупкие тени шершавили стены лабиринтов замка из черного хрусталя.
Там ночь разливает горячий душистый грог в дубовые чарки. Пространство из камня и дуба – круг стола - подобие луны, За ним двенадцать теней, нет – одиннадцать. Стул опрокинут, Вино сливается с камнем, дверь – наотмашь, в след – холодный ветер.
В ответ смеется черноокая тишина – залепила ладонями и прядями окна и двери –
Игра в прятки.
Лицо незнакомца уже обвивает блудный подол ночи. Запрыгали тени – зализывают преданными собаками раны стен,
И казалось, слижут этот замок по кирпичикам – слюной стечет .
Не вернется двенадцатый…
Куда он ушел?
Пить росу с вересковых полей или сражаться с драконами?
А тени все будут раскачиваться в такт лютне и кидать кости псам,
Будут вдыхать винный чад до рассвета.
А когда станет видно краешек замковой горы, и туман привяжет ароматы вереска,
Видно станет призрак великана, уснувшего на века от густого тягучего грога.
Он укрылся вересковыми полями, обвязал тонкие пальцы лютиковыми лентами.
Он растаял в эпохах, как эта старая сказка, чад, идущий из винных подвалов замка,
Давно затерявшегося в вересковом тумане.
(из серии «Средневековое настроение)
Девочка со спичками
Я жду решения.
А приговор подписан?
Иль снова вьюгам разрывать на части мир?
И серым тросам выть на небе не от счастья.
И птицей умирать, чертя по воздуху «Прости!»
Я жду тебя. Стою на том ли месте?
Ладони тру от холода, а может быть молюсь.
Ветрам и дела нет, они на то и посланы,
Чтоб не забыть, что счастья в мире нет.
Я девочка со спичками, я вижу в искрах ангелов.
Смотрю упорно в зимний лабиринт дорог.
Я жду, когда колючая звезда от холода
Все же снизойдет.
И Андерсен был прав, мечта - смертельна?
Замерзнет девочка? Во мгле холодная звезда?
Но почему я все же в искрах вижу ангелов?
От вьюги прикрывает сердце моя теплая рука.
Ситец
И я ли беспокоюсь о заре, о красном нежном ситце?
Не ты ли разбазарил по весне все жемчуга любви, коралы и намыста?
Как печенюгой малой по заре, слетаются любви подранки. Уставший бредит сон по мглистой тишине, росою утро каплет.
Я поступью несмело наступлю на колокольчиковый звон и вздрогну.
И, крадучись, к окошку подступлю и, нежно морщясь,
Хочу лучом зари облабызать твою улыбку детскую. И в шорох превратясь,
Я муравой защекочу свой ситец нежный.
В рядах
А ты из ряда многих где-то в середине,
Средь множества ничем не отличим.
И погибают тонкой струйкой чувства,
И стал безчувственным весь этот мир.
Отрядами, солдатами, рядами
Шагают дни, идут мечты и надвигаются дома.
Я обранила эти чувства как копейку, не жалея,
Среди камней блестит она одна.
Она из ряда многих и безликих, одинаковых.
Сомкнулся плотно ряд, и выбыла мечта
Погиб солдат из ряда многих где-то в середине,
И вытекают тонкой струйкой чувства навсегда.
Трагика
Так умирает проза и сума сведут поэта,
Когда ничтожность рифм и фраз - в топку печи без ответа.
Безответная грусть и тупой приговор.
Равнодушная быль, словно невидаль.
И бессмысленность жизни и бесчувственность творчества... Превращается монотонность в хроники.
Десятой спицей в скрипучем возу истории
Все эти прозы поэзии и поэтические прозы.
Так сживаются лирики и коченеют прозаики
От незарифмованной были и равнодушной трагики..
Ранняя осень
Сегодня осень началась немного рано,
Еще июль, а падает листва.
И в сердце у меня остались лишь рубцы от раны,
А в общем все хорошо, как никогда.
Нашла письмо, что так давно искало адресата.
Оно молчит, ему уж все равно.
И жаль его терять – гербарием воткну его куда-то,
Найду лет через сто.
И может быть, когда опять мне будет грустно,
Пойдет вдруг дождь и пожелтеет вдруг листва,
Скажу себе: сегодня, видно, - осень,
Еще июль, а падает листва…
***
Влюбится в яблоневый цвет –
Белее снега в мире нет,
Искать причину –
Шелест трав завьюжит теплый снег.
Увидеть очи, что за очи!
Чернее ночи, белее ночи!
Но посмотри – жужжат шмели,
А издали глаза твои.
Ты ветерок, что гонит цвет,
Запахший яблоневый свет.
Когда поспеют урожаи,
И ветви будет гнуть к земле,
Ты первый яблоко протянешь
И дашь попробовать и мне.
Ну а пока ты только цвет,
Прозрачный яблоневый свет.
Гудят шмели и пахнет летом,
И травы помнят теплоту следов…
***
Нечаянная боль, слова острее бритвы –
В ответ укор немой и сердце поле битвы…
Но не о том, что вновь рассвет восходит,
И на краю земли ночь жить уже не может…
И снова под ногами пустота,
И страх в глазах, они с орбит вылазят.
И снова пустота, и небо синее запачкано все в грязи…
Но это ни к чему лесной росе искристой
И ясному деньку, что так смеется чисто.
А эхом воет в коридорах тишина…
Невыпитым вином – непонятый порыв…
Но разве можно говорить, когда пришла весна?
И разве можно выпить до дна весь этот мир?
Нечаянная боль… ночь жить уже не может…
Невыпитым вином – непонятый порыв…
И кто понять меня тебе поможет ?
И разве можно выпить до дна весь этот мир?
Плакать весне в захлеб
Плакать весне в захлеб
От солнца, что глаза слепит,
И хвататься за ноги лета,
Которое вот-вот и в небо улетит.
Из-под крыла вдруг выпадет подсолнух,
Обнимет утро ласково лопух,
И солнышко-яйцо - большой светильник –
Ей выкатить на чистый луг.
Но лето обломает крылья об осколки,- жестоко так,
Стекло которых вставит хмурый день.
И с неба упадет, и истекая кровью,
Зальет всю землю, неба дзень-зелень.
И будет плакать клен, немой свидетель горя.
Рыдать старухе осени от боли.
И будет кутать скромно ей лицо
В холодный мех больное деревцо.
И будет осень забываться в горе,
В туманах пряча тусклое лицо,
И от печали, смертной лютой скуки
Сгорит свечой, опустит тихо руки
И отлетит с листвой…
Сошьет ей саван белый небо,
Немой гробовщик скорбящий.
Сойдет процессия с дней недели,
И как-нибудь во второй понедельник недели
В присутствии луны и чахоточного клена,
Чтоб больше никто не увидел горя,
Мягко и плавно, зябко и гибко
Опустит саван, чтоб стало зыбко.
Вечер – Пахарь Уставший
Вечер – Пахарь Уставший
С очень большими руками цвета заката.
Он сидит на завалинке возле хаты,
Свесивши свои ручища.
С лезвия ножа, как мед стекает время
И исчезает в траве, как в глубине миров.
С лезвия ножа, которым он отмеряет время
И открывает двери для миров,
Чтобы, когда на смену придет ночь,
Уже все было готово к трапезе.
И солнца вселенных как булки и здоба,
А звезды как чаши с вином.
Чтобы, глядя на все это,
Можно было видеть руку Бога,
Который занялся созданьем,
Как праздничным столом.
Вечер – Пахарь Уставший
С очень большими руками,
Которые стали еще больше,
Когда тепло своих рук он отдал реке.
И река стала парным молоком,
А над ней открыты окна миров
Все готово к трапезе… Ночь…
***
Давай покрасим настроенье в белый,
Давай приветствовать дома в белесой шапке крыш. Пожмем деревьям лапки – в ответ лавина снегопада. Давай покрасим небо в белый цвет.
Покрасим в белый – значит спишем все долги,
Простим подножки и царапины обид,
Посмотрим проще впереди себя,
Напишем жизнь мы с белого листа.
Тогда с рассветом сквозь квадрат окна
Улыбкой мягкой нас встретит белый мир.
Осенняя болезнь
Мы все когда-то заболеем этим
Осенний лист прожилкой бьется на руках земли; Сердечной боли и тоски на сердце нет,
Есть только эти дни.
Мы все когда-то заболеем небом,
Оно вливается в окон глаза.
Ты растворяешь в нем себя и беды,
Слова, которые не сможешь никогда сказать.
И ты уйдешь в березовую рощу навсегда,
Я тоже тишиною заболею,
И настежь распахнув окно в небесно-голубое,
Присыплю позолотой тишину в глазах.
***
Написать строку, перечеркнуть,
Как маета от переполненности смыслом жизни.
Не знать, что сначала хотел сказать,
Что затем.
Зачем?
Боязнь, что новое не так уж свежо,
Дрожь от потери своего себя
Прижимает тебя к почве.
Маета от переполненности смыслом жизни…
Чушь!
Всего- на всего тебе нужно одно:
Найти того, кто сидит в твоем воробьином,
И, наконец-то, покой как у всех.
Последнюю строку перечеркнуть.
Дневник
Пиши дневник – опишешь много разностей:
О том как падает листва и чувства отлетели,
Что птицы на восток куда-то улетели,
Погода жуткая – плюс, а может минус два.
Но иногда, быть может, все-таки получится,
Впиши две строчки о себе.
О том, что хочется и можется, о всяких случаях и горестях.
Чтоб твоя память девичья не затеряла их на полках бытия.
Куда вложить дневник и где его припрятать?
Не спрашивай, подумай лишь сама –
Где может быть надежней и вернее,
Как спрятать все внутри себя.
А иногда, когда почувствуешь доверие,
Открой страничку дневника, и пусть читает он,
Что птицы на восток куда-то улетели,
Погода жуткая – плюс, а может минус два.
***
А осень начинается с кварталов, где тишина.
А осень незаметно наплывает, как седина.
И радость от того, что все грустнее с каждым днем
И небо в синей акварели наполовину в золотом.
И было радостно мне от того ли, что я одна,
Иль от того, что ты, наверно, бредишь мною в снах,
А я не знаю…
***
Сожгу листы, сожгу цветы, сожгу мои стихи,
Развею по ветру в ночи, по травам по степи.
Босая, буду не боясь, играть с чертополохом.
Летите вы, мои стихи, вы больше не нужны!
Играет на свирели пень, и листья медом дышат.
Луна открыла свою тень, и травы песнь калышат.
И вы, стихи, как эта сказка, придуманы давно, Проснулись.
Нежной чуткой лаской взыграли, как вином.
Придумала, придумала весь этот мир не я.
Свой тайный мир задумала и в сказках родила.
Тебя, тебя придумала, с тобою речь вела…
И смыл тебя нечаянно ночной прохладный дождь,
И ты уже отчаянье – ты больше не придешь!
Сожгу, сожгу волнения, надежды и стихи…
…И мир как наваждение, когда со мной не ты.
***
Обдуманно, размеренно, легко
Живется та, где убрано и чисто.
Но убери иллюзии и сны,
Прибавь к потоку жизни ты горчицы,
И захмелеет голова, и сердце перестанет биться.
И спрячется в траве луна, и мед уже не каплет с уст,
И взгляд померк, и небо опустело…
Но посмотри – вон, бьется огонек
И в нем все дело
***
Когда отчаянье придет в твой дом незваным гостем, Прижмет к груди и стянет рот, сдавит горло
И зарежет сердце-птицу,
Тогда смелей, не бойся и смелей!
Рви сети боль, не бойся захлебнуться –
Так опыт говорит: смерть не придет –
Она тебя боится, слышишь ты, боится!
С войны
Я вернулась с войны, где от страха глаза велики,
Где друг другу – враги, и по сердцу, под дых – сапоги.
Я привыкла к войне, как врастают деревья в асфальт; Тишина в глубине, контуженое счастье в глазах.
И ожоги войны поднимают стучаться не в такт
Среди ночи.
И накатит совесть по сто, чтобы молчать.
Среди прочих и прочих, хороших, не очень я иду рядом не в такт.
Ударяюсь плечами, прикасаюсь руками, сапожища стучат.
Меж сутулых лопаток котомка торчит –
Я вернулась с войны, и от совести сердце кричит.
Осенний сонет
Пронзительная нота си
У лязга проезжавшего трамвая.
И как осенний лист к невидимой оси,
Я льну к тем улицам, где счастлива бывала.
О, желтый ангел, - неба синь в глазах,
Твой ностальгический сонет о рае.
Светла печаль.
На птичьих коготках всегда земля родная.
Лиловым взглядом фонаря
Тень города меня проводит мглисто.
Иду по памяти исписанной листа –
Хочу себя переписать начисто.
На чистый лист переписать себя
И раздавать автографы деревьям.
И будет осень с каждого листа
Махать прощально птичьим пеньем.
О, желтый ангел, - неба синь в глазах,
Твой ностальгический сонет о рае.
Светла печаль.
На птичьих коготках всегда земля родная.
***
Растревожилось сердце –
Ветра и дожди не давали лету покоя,
И курлыкали птицы:
Жди осени, жди –
Я не знаю, зачем мне такое.
Я не знаю, зачем мне эта желтая грусть,
Красный бисер на ветках, в памяти – тихая грусть.
Я не знаю, зачем простудой болея,
Я все снова и снова о лете жалею.
Успокоилось сердце –
Печали ушли.
Скоро белыми станут дороги.
Нанизали печали на нити дожди,
Тишиною заносит пороги.
Я не знала тогда, что люблю эту грусть,
Красный бисер на ветках, снят прожитый груз.
И я знаю теперь – небо большое.
Я умею мечтать,
Осень, я знаю, что это такое!
***
Не сомневаюсь в гениальности апреля
Жасмин закладкой в нотах у него.
Стекают пятерней дожди несмело
Смывают от зимы немытое окно.
Я сомневаюсь в погрешимости апреля
Зеленый липкий лист и первая трава,
Как первая надежда останется несмелой
Еще сквозит во взгляде чистота.
Не удивляйтесь чистоте апреля –
Он прорастет в душе, останется в глазах…
Твои тихие улицы
Я ворвалась парадом на твои тихие улицы.
Они просили пощады, они от одиночества ссутулились. И марш играли бравые сержанты
Мои войска не знают пощады, когда на сердце так жарко!
Я беззаботным ребенком ворвалась и распахнула двери, И настежь влетела моя душа под возглас свирели.
Свои игрушки я вынимала из кармана платья.
Если ребенок любит, он отдает все в твои объятья.
А теперь...
Раскиданы игрушки по закоулкам многих улиц,
Смолкла музыка за поворотом, ладонью ночи окна прикрылись.
Я выросла, я стала выше - дерево на твоей улице. Вростаю... Горячим листом снисхожу... ...к твоим ногам.
***
Сухой горбушкой - город под холодом,
И хочет зима его съесть.
И щедро солит снегом от голода,
Смокчет сухой мякишь крышь.
Фрески
По влажной штукатурке декабря
Стекают моей жизни акварели,
Рисуют кисти взгляды и слова.
Узором я вплетусь в рисунок фрески.
На ципочки становиться печаль
И чертит пальчиком черты-мгновенья.
А я лечу над небом в неба даль.
Я нежность начерчю и с умиленьем
Рябиновым накапаю на снег,
Прольюсь калиновым в кустах и листьях.
Я - фреска, жизнь моя - чертеж,
Эскиз на влажной стенке.